Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
В конце XIX века Францию охватила странная эпидемия. С 1886 по 1909 год десятки человек уходили из дома в состоянии диссоциативной фуги и без конкретного плана пересекали целые страны и даже континенты. В конце концов они оказывались либо в тюрьмах, либо в психиатрических лечебницах. Врачи назвали необычную болезнь дромоманией, или «жаждой странствий» и «патологическим туризмом». Atlas Obscura разобрался в истории этого расстройства и причинах его внезапного исчезновения.
С распространением дромомании ее все чаще использовали как удобный диагноз для тех, кто не вписывался в общепринятые нормы поведения. Дромоманами могли объявлять тех, кто покидал свои семьи, дезертировал или испытывал приступы амнезии. Эпидемия длилась всего 23 года. Закончилась она во многом благодаря ужесточению пограничных режимов европейских государств и уточнению формулировок в психиатрии. Сейчас «жажда странствий» — это скорее романтическое, чем медицинское понятие. Однако, так или иначе, эпидемия действительно имела место. И началась она с единственного человека.
Почитать по теме: История «тропы хиппи» — легендарного маршрута из западного мира в Азию
Жан-Альбер Дада родился в 1860 году в семье работников газовой компании. Его мать умерла, когда ему было 17 лет, а отец был страдающим сифилисом ипохондриком, который тратил деньги, как только получал их. В возрасте восьми лет Дада упал с дерева и получил сотрясение мозга, которое сопровождалось мигренью и рвотой. Как пишет автор книги «Mad Travelers: Reflections on the Reality of Transient Mental Illnesses» («Безумные путешественники: размышления о природе временных психических заболеваний») Иен Хэкинг, именно эта травма могла вызвать у него неожиданную тягу к путешествиям.
В возрасте 12 лет Дада пошел в подмастерья в газовую компанию. Однажды он исчез; его обнаружили в соседнем городе, где он помогал торговцу зонтами носить товар. Хэкинг пишет, что когда его брат узнал его и заговорил с ним, то подросток заморгал, будто просыпаясь от глубокого сна. Он не понимал, где находится и как устроился носильщиком зонтов.
Этот случай стал первым в череде аналогичных эпизодов в жизни Дада. В молодости он регулярно испытывал провалы в памяти и спонтанно переезжал. Он просыпался на уличных скамейках, в полицейских участках и поездах, которые ехали в города, где он никогда не бывал. Часто он оказывался так далеко от дома, что ему приходилось браться за временную работу, чтобы заработать на обратную дорогу. Дада плавал в Алжир, а затем работал посудомойщиком на корабле, который двигался назад во Францию. В конце концов его арестовали в городе Экс-ан-Прованс, где он нелегально работал у местного фермера.
В моменты прояснения Дада возвращался домой и продолжал работать в газовой компании. «Для меня стало загадкой, как ему удавалось сохранить свое место, хотя он постоянно уезжал», — писала Мод Кейси в биографии Дада под названием «The Man Who Walked Away» («Человек, который ушел»). Имя Дада стало нарицательным для случайных, иногда безумных путешественников.
Самое большое путешествие Дада началось в 1881 году, когда он присоединился к французской армии, а затем дезертировал недалеко от города Монс и направился на восток. Пешком он прошел через Прагу, Берлин, Позен (сейчас Познань) и в конце концов добрался до Москвы. В России его укусила собака, и он оказался в госпитале, где в нем узнали знаменитого путешественника. К сожалению, он прибыл в страну в неподходящее время: только что был убит царь Александр II, и Дада, которого считали нигилистом, арестовали. Спустя три месяца его и еще нескольких арестованных отправили в Константинополь, где французский консул передал им деньги на билеты на поезд. Дада снова вернулся на работу в газовую компанию.
В конце концов в 1886 году Дада оказался в госпитале Сент-Андре в Бордо, где на него обратил внимание молодой психоневролог Филипп Огюст Тиссье. Тиссье очень заинтересовался странным пациентом, у которого он диагностировал дромоманию, или неконтролируемое стремление к путешествиям. Вскоре врач обнаружил, что Дада вспоминал свои перемещения только под гипнозом. Из записей своих опытов Тиссье собрал целый том, хотя, по словам Хэкинга, лучше не воспринимать его слишком серьезно. Однако Дада стал лишь «нулевым пациентом» — эпидемия дромомании только начиналась.
После того как Тисье обследовал Дада, начался «вал подобных диагнозов», пишет Кейси. Пациенты (всегда мужчины) не были склонны к бродяжничеству, которое во Франции считали растущей угрозой обществу. Они не испытывали тяги к алкоголю, были опрятны и скромны — не средний класс, но работающие бедняки. «Всем этим людям удавалось сохранить работу, однако в какой-то момент они снова срывались в путь», — добавляет она.
В то время пересечь Европу было достаточно просто. Где бы Дада ни оказывался, даже в состоянии помутнения, он находил французского консула и просил деньги на дорогу домой, но тратил их на билет до другого города, пишет Хэкинг. Это было мошенничеством, но совершенно бесцельным. В отличие от современных путешествий, дромомания Дада не была направлена на самопознание. По словам Хэкинга, его путешествия были «систематическими и бессмысленными попытками избавиться от собственной личности». Однако действия других подобных пациентов нельзя было объяснить таким образом.
Почитать по теме: Lonely Planet: история самых знаменитых путеводителей в мире
В 1890-х во Франции нередко диагностировали как дромоманию то, что на самом деле было тягой к бродяжничеству или просто попытками сбежать от проблем дома, пишет Хэкинг. «В то время бродяжничество во Франции было довольно популярной идеей, потому что от каждого мужчины ждали, что он будет примерным семьянином», — пишет Кейси. Военные врачи по всей Европе, встревоженные жестокими наказаниями дезертиров, давали возможность их избежать: дромоманию диагностировали у мужчин, которые в ином случае столкнулись бы с тюремным сроком или даже казнью, пишет Марк Микал в книге «The Mind of Modernism: Medicine, Psychology, and the Cultural Arts in Europe» («Мысль модернизма: медицина, психология и искусство в Европе»). Как оказалось, дромомания — подходящий диагноз для всех, кто не вписывается в социальные нормы.
Согласно статье в «Британском медицинском журнале» (British Medical Journal, или The BMJ) от 1902 года, врачи определяли дромоманию как расстройство контроля над импульсами, аналогичное клептомании (тяге к воровству), пиромании (поджогам) или запоям (дипсомании — навязчивому влечению к спиртному). В США врач и известный расист Сэмюэл Картрайт придумал расстройство под названием драпетомания, которое якобы заставляло рабов совершать побеги. Он считал, что единственным лечением этой болезни была сильнейшая порка.
Дромомания исчезла также внезапно, как и появилась. В 1909 году на конференции в Нанте ведущие психиатры того времени дали новое определение состоянию диссоциативной фуги, пишет Питер Тухи в книге «Melancholy, Love, and Time: Boundaries of the Self in Ancient Literature» («Меланхолия, любовь и время: границы личности в древней литературе»). Вместо самостоятельного расстройства ее стали считать симптомом более серьезных заболеваний, например шизофрении. Кроме того, политические конфронтации, которые позже привели к Первой мировой войне, заставляли европейские государства укреплять свои границы; их больше нельзя было свободно пересекать на поезде, что во многом способствовало путешествиям Дада. После 23 лет эпидемии дромоманию перестали диагностировать.
Сегодня дромомания иногда упоминается при обсуждении проблемы бездомных или дезориентации, сопутствующей деменции. Тяга к путешествиям перестала считаться патологией и стала, напротив, чем-то желанным и привлекательным, пишет профессор английского языка и гендерных исследований в Университете штата Луизиана и автор книги «The Book of Minor Perverts» («Книга малых расстройств») Бенджамин Кахан.
Супруга Жан-Альбера Дада (он сумел сохранить брак после всех приступов своей болезни) умерла от туберкулеза. Его дочь, Маргерит-Габриэль, приютила местная семья садовников. Дада приезжал к ней между приступами болезни, пока, согласно его рассказам доктора Тиссье, кто-то ее не похитил. Вскоре после этого путешественника нашли мертвым в колодце, пишет Кейси.
При изучении биографии Дада Кейси ездила в Бордо, чтобы найти следы знаменитого дромомана и увидеть Францию его глазами. Когда она посетила церковь недалеко от госпиталя Сент-Андре, где проходили беседы Дада с Тиссье, она испытала потрясение. «Я не религиозна, но захотела отдать должное этому странному человеку, закончившему свою жизнь в колодце, — говорит писательница, — а также его любопытству к путешествиям и способности постоянно быть потерянным в этом мире — не важно, к лучшему это или к худшему».
